Прогулка на Караби-Яйлу
(Пастбище Черная Тысяча)
Сегодня мы отправились в одно из изнурительнейших путешествий - на Караби-Яйлу. Целый день мы передвигались открытым и давно выработавшим свой ресурс грузовиком по крутым подъемам и склонам южнобережных крымских гор. Впереди нас сели два фотографа, которые обвешались дорогущими фотокамерами и снимали даже на ходу все без разбору. Когда мы въезжали в пыль, их камеры покрывались толстым слоем дорожной пыли, с которой они думали, что справятся, с помощью специального чистящего оборудования.
Мы проехали виноградники, которые зеленым веером тянулись к гряде гор, перевалить через которые мы должны были на едва дышащем грузовике... Водитель, который был также и нашим экскурсоводом, показал чуть заметные вверху "ворота" между двумя грядами гор, где мы должны были побывать. И мы начали наш тяжелый путь вверх. Да не просто вверх. Круто вверх, как маленькая муха иногда карабкается по стене... Только мы оставляли за собой клубы пыли, чего муха предусмотрительно не делает никогда.
За непрекращающими попытками увернуться от цепких веток кизила и шиповника мы видели, как горные "ворота" приближались все ближе и ближе... Поворот за поворотом, крен за креном мы в буквальном смысле карабкались на крутой склон по то ли разбитой, то ли вовсе несуществующей дороге. И когда мы подъехали к воротам совсем близко - нашим взорам открылся, пожалуй, один из самых замечательнейших видов на Судакскую долину. Огромные, просто гигантские скалы возвышались по обе стороны дороги, а внизу в беспечном покое расстилались низины, балки и водохранилища, созданные для полива виноградников на случай засухи.
Величественные ворота... снизу казавшиеся нам такими невзрачными, едва различимыми в дымке ароматов бука, ели и ковра пожелтевшей под южным солнцем травы. На всех поворотах, на всех опаснейших кочках, на которых нашу машину казалось, перевернет или перекинет назад, фотографы, сидевшие впереди нас, вскакивали и снимали все, что пролетало по обе стороны нашей машины. Они напоминали поршни двигателя нашего грузовика, который из последних сил тянул нас вверх.
Вот долгожданная остановка, где 28 лет назад снимали Пуговкина с группой туристов в фильме "Спортлото-80"... Примечательно место нашей остановки было тем, что тут, возрождая старую традицию, делали привал горные туристы вблизи импровизированного родничка. Почему импровизированного? Да потому, что сделан он был из пластиковой бутылки, куда текла вода из проржавевшей от времени и бесхозноси трубы, несущей живительную горную влагу в низлежащие селения.
Проехав Большие Ворота гор, наш водитель остановил машину и предложил послушать рассказ о той местности, где мы были. Он рассказывал о еще недавно обитавших тут грифах, похожих на мужичков в тулупах, собиравшихся в большие стаи и высматривавших падаль, рассказывал он и о горных козлах, которых в этих горах было видимо-невидимо. Он рассказывал, рассказывал, и я, слушая этот фантастический рассказ, невольно забывал, что этот наш рассказчик десятью минутами ранее уверенно и профессионально вел неподдающуюся управлению машину по сложнейшей горной дороге. Я слушал, и в моем воображении вставали эти живые картины, без которых остался южный берег Крыма по воле человеческой деятельности...
Нас окружали прекрасные и величественные картины: впереди - обрывы, позади - бесконечные просторы яйлы, сплошь покрытой мягким ковром разнотравья, благоухающего нежными ароматами лимонника с тонкими специями сена и колючек. Немного поодаль на возвышении мы заметили небольшую горку, выложенную из камней. Как позже нам объяснил наш экскурсовод, так помечались входы в пещеры, которых на яйле насчитывается более полутора тысяч.
Прохрипел наш грузовичок, созывая своих пассажиров, и мы снова тронулись в путь. Теперь ласковый прохладный ветер играл травяным ковром и нежно ласкал кожу. Мы поехали вглубь яйлы, и теперь нас окружал странного вида ландшафт: серые валуны просвечивались сквозь желто-цветастые травы. Пригорки сменялись лунными кратерами, а позади нас величественные горы утопали в мягкой шали из облаков и теплой крымской дымки.
Сама дорога стала просто невыносимой. Трясло и шатало, а пыль застилала глаза, но мы продолжали свой путь, огибая кратеры и карабкаясь на каменистые пригорки. Теперь даже чудо-фотографы вставали все реже и реже, боясь попросту выпасть из трясущегося грузовичка.
Замечательные линейные скалистые ландшафты были тем интереснее, что на дне почти каждого кратера колосилась зеленая-презеленая трава. Это был поистине очевидный контраст в сравнении с пожелтевшей от солнца и сухого климата травой остальной части яйлы.
И вот третья остановка. Солнце уже было в зените, и обожженное тело требовало прохлады. Словно чудесное спасение была новость, что мы подъехали к ледяной пещере. Началось томительное ожидание маленького приключения, пока наш экскурсовод с двумя добровольцами спускали снаряжение в грот, бывший едва заметным входом в эту пещеру.
Привязав веревку от дерева, через камень до другого дерева, к ней прикрепили настоящую морскую веревочную лестницу. И началось наше путешествие вглубь земли. Благополучно спустившись вниз, мы очутились в маленьком прохладном оазисе посреди жаркого пустынного плоскогорья. Тут росли деревца, зеленая трава и множество цветов. А внизу, куда спуститься нам еще предстояло, в тумане пещерной тьмы мы просматривали ледяные фигуры.
Все ниже и ниже мы спускались в ледяную пещеру. И с каждым шагом воздух был все холоднее и влажнее. Наконец мы достигли допустимого предела, где едва стоя на покрытом глиной льду, мы любовались сказочными мерзлыми фигурами. Под ними - обрыв глубиной метров тридцать, скатившись по которому у человека нет шансов выбраться самому, а сложность рельефа и сплошное ледяное покрытие создали не совсем гуманное правило - упавших не доставать, ведь погибнуть может и помогающий, вместе с уже упавшим.
Насладившись прохладой (воздух в пещере не нагревается выше +5 даже в сильную жару), мы поднялись сначала в грот, а затем и на поверхность. Степной жар, словно из печи кузницы, пахнул в лицо. Теперь мы понимали, что зеленая трава на дне каждого кратера зеленела, питаясь влагой, испарявшейся с поверхности льда и оседавшей на потолках таких же пещер как та ледяная, в которой нам посчастливилось побывать.
Немного перекусив, мы продолжили наше путешествие под палящим знойным солнцем. А дорога теперь стала просто свирепствовать. Это означало то, что мы продвигались по почти неезженому пути. Пейзаж снова сменился: теперь он был сплошь полосатым. Сквозь траву просматривались ровные пласты известняка, идущие под углом к линии горизонта, напоминая, что много лет назад Крымский полуостров был известняковым коралловым рифом на дне древнего океана...
Вот слева показался холм, весь покрытый зеленым буково-грабовым лесом. И, с очередного поворота мы ворвались в этот лес, наслаждаясь нежной прохладой, задерживаемой густыми листьями деревьев. Нас стали окружать причудливые стволы многовековых буков, напоминавшие лесных страшилищ из старых русских сказок. Вот дерево, ствол которого был полым внутри, и оттого дерево это, казалось, шагает по земле; вот дерево, корни которого так искусно оплели камень, что напоминало оно лапу страшной гарпии, берущей этот камень и уже, казалось, направляющейся к морю, чтобы кинуть его в корабль античного Энея... Деревья, растущие на камнях и похожие на лесных чудищ, стали ветвями цепляться за наши головы, так что почти весь остаток пути мы ехали, лишь мельком выглядывая из кузова смелого грузовичка. А он пробивал дорогу вниз в почти непролазных буковых джунглях...
Где-то на полпути вниз мы сделали остановку у родника Ай-Алекси с его знаменитой мертвой и живой водой, и каждый из нашей группы умыл лицо в его прохладных водах и почувствовал себя на мгновение героем какого-то мифа.
Далее путь наш лежал через село Генеральское, недалеко от единственного непересыхающего в Крыму водопада Джур-Джур, к которому мы, впрочем, не заезжали, будучи изрядно утомлены от впечатлений и тяжелого переезда.
Вот так подошел к концу наш день на Караби-Яйле, прекрасном плоскогорье, где в старину его травы делили пугливые горные козлы с отарами овец, которых выпасали на этом летнем пастбище "Черная Тысяча"... Более 80 народностей хранили эту природу, с уважением передавая молодым поколениям знания, которые были уничтожены безжалостным и вопиющим безразличием руководителей ушедшего в никуда СССР... Но Таврический Крым устоял.