Глава 1
Это было ужасно и одновременно смешно смотреть, как Ферри мучается от своей неуверенности. Если какая-нибудь девушка с его потока смотрела на него своим жарким взглядом из-за своей к нему симпатии, то он воспринимал это как насмешку, потому что был абсолютно уверен в своей «не симпатичности». Правда, если бы так на него посмотрела та брюнетка, имени которой он не знал, – то это, по крайней мере, было бы приятной насмешкой. Но она, к сожалению, была занята собой и вечными спорами с тем противным маленьким клопом, что постоянно вился вокруг нее, как фасоль. Это было зрелище: она – высокая и длинноногая с прекрасными черными волосами; он – мелкий, кривоногий и (в его-то годы!..) с уже начинающей лысеть головой.
По правде говоря, этот клоп семейства бобовых не интересовал брюнетку. Она терпела его исключительно из-за его шуток. А на шутки он был силен. Все, что хоть капельку можно было использовать как предмет увеселения, находило в его речах триумф своего бытия…
Но эта история была бы слишком банальной, если не упомянуть тот факт, что для Ферри шутки клопа не представляли интереса: они были однообразными и не интересными.
Но шутки шутками, сравнения сравнениями, вот только как узнать имя той девушки? По-дойти к ее подружкам, и все о ней расспросить? Лучший друг Брайан всегда говорил: «Если хочешь что-то сделать «на все сто», то делай это сам и конкретно. Не сдавайся перед первой преградой: за ней может быть прямая дорога, или даже пологий спуск для отдыха. Хотя…может быть и еще одна преграда, но ты все равно не сдавайся!»
Мысли Ферри не сдавались никогда: в его воображении рождались тысячи способов познако-миться с «наболевшим вопросом» – брюнеткой – поближе. Но его мысли были высоко вверху, а тело с комплексами – далеко внизу. Сам же Ферри – где-то между ними.
«Возможностей много, – подумал он, – способ один. Поэтому лучшим ходом будут спланированные действия, с точностью до секунды, моргания глаз и даже слова. Первым делом, нужно найти способ привлечь ее внимание:
во-первых, – можно сделать ей комплимент;
во-вторых, – можно предложить новые диски “PHISH”;
в-третьих, – можно спросить, где находится неплохое кафе в радиусе полу мили.
  Ну-ка прикину…первое – так легко, но с него начинать не стоит; второе – тоже не начало, а про кафе можно и спросить. Тем более что в процессе к месту будет сделать комплимент и предложить диски… Но как с ней познакомиться? Хотя бы так:
№1. “Как вы думаете, если я скажу вам свое имя, вы скажете свое?”
№2. “У такой красивой девушки не может быть некрасивого имени. Можно мне в этом убе-диться?”
№3. “Девушка, а как вы сказали вас зовут?..”
Первое подходит, но нет уверенности, что она скажет свое имя, второе – неплохой настрой, а третье звучит слишком по-хамски. Ну вот, кажется и все, теперь нужно ждать подходящего момента…» 
   Мысли-мысли, вы настигаете нас везде, а иногда даже в неподходящие моменты. Ферри – не исключение. Обдумывая план своих действий, он не заметил, как к нему обратилась именно та, с которой он сильнее всего в жизни мечтал быть рядом. У него не осталось ни отца, ни матери, но у него остались все их сбережения в банке. Честно говоря, он никогда не любил своих родителей: они не оказывали ему должного внимания в том понимании значения этого слова, которое в него вкладывал Ферри. <Так о чем это я? Ах, да…>
– Гарри! – ее голос выражал не то смущение, не то любопытство, основанное на простоте. Он звучал легко… – Ты что глухой? Гарри?! У тебя все в порядке?
Мало того, что она смутила Ферри своим присутствием, так она еще назвала его настоящее имя, которым его не называли уже давно.
– У меня все в порядке, – еле  слышно сказал Ферри.
– Ничего, что я тебя так называю? Мне сказали, что обычно тебя зовут Ферри…– Она переступила с ноги на ногу, еще сильнее прижала к груди какие-то книги и конспекты, вытянула свою головку вперед и спросила то же, но большими зелеными глазами. По выражению лица Ферри она сообразила, что смущает его, и, дабы более не затягивать и без того затянувшуюся паузу, перевела разговор в сторону ее цели.
– Мне посоветовали тебя, как человека с натурой романтика, но с разумом аналитика. К чему это я. Мне необходимо подготовить анализ творчества французских писателей XX века. Ферри! Ты меня слушаешь?
– Да-да, конечно…
– Так вот… У тебя есть время после лекций пойти со мной и помочь мне? У меня есть список литературы. Ты, наверное, знаешь приличную библиотеку? Я в городе недавно, поэтому еще плохо освоилась.
– Да-да, конечно…
– Так значит договорились?
– Да-да, конечно, э…
– Я совсем забыла представиться, – она приложила руку ко лбу, как бы закрывая глаза, и продолжила:
– Меня зовут София, или просто Софи. Сегодня в шесть часов я к тебе позвоню… – она сделала паузу и протянула Ферри листок бумаги. Ферри отчетливо написал на нем семь цифр и протянул листок назад Софи. – Значит, сегодня в шесть?
– В шесть, – как бы вторя ей, ответил он. Софи и Ферри распрощались, и он еще долго смотрел в след девушке, ушедшей по этому коридору, где ровно месяц назад он ее впервые увидел. Но это «долго» могло длиться еще дольше, если бы его лучший друг Брайан не задел Ферри плечом и не задал все тот же вопрос, который задавал в течении полугода:
– Феррита ля комедия! Все в порядке?
На что Ферри ответил не сразу: он и сам толком не знал, что  у него в порядке.
– Привет, монпансье-Брайан, – так Ферри называл друга в отместку его шутки про комедию, – все отлично.
– Сегодня у Фила намечается вечеринка: ну, девочки, выпивка, музыка, «мария хуанита»… Ты мог бы найти повод взять свою мечту с собой… – Он по-идиотски улыбнулся, прищурив правый глаз, и, пошевелил бровями, а потом добавил:
– Я иду с Элен. Ну?.. 
– Я сегодня иду в другое место, – Ферри посмотрел на друга, так же по-идиотски улыбнув-шись; Брайан, казалось, увидел перед собой динозавра, а «динозавр» продолжил, – и уже без по-вода со своей Софи.
Брайан расслабился:
– Ну, наконец-то ты будешь вечером не сам. И, хоть можешь на следующий день прийти не выспавшимся, но все же счастливым…
– Как мило, Брайан, что ты думаешь только об этом. Но в одном ты прав: я буду счаст-лив.
Коридоры постепенно наполнились спешащими на лекции студентами, и друзей разнесло в разные стороны.

Софи тоже подхватил поток людей, и она быстро добралась до нужной аудитории, заняла свое место и приготовила конспект. Джудит и Клей все так же целовались, как и неделю назад, начав традицию; Стив закинул ноги в туфлях с острыми носками на свой стол, откинул голову с длинными светлыми волосами назад и разговаривал с Джейн, мило улыбаясь. Все так же сидели, как и должны были сидеть до прихода мадам «Пентхаус». Вот и она. Как всегда поздоровалась и села на стул, который сначала поставила в центре аудитории. Джудит и Клей нехотя закончили свое занятие, Стив тоже.
Роберт, так ненавистный для Ферри клоп, решил занять место первенства по значимости на лекции: он заметил мадам «Пентхаус», что у нее очень красивые колготки и что они идут ей под цвет глаз. Найдя соотношение черное и голубое смешным, все рассмеялись. Только Софи, которая часто ссорилась с Бобби из-за его шуток некоторого формата и направления, сказала:
– Хе-хе-хе, мистер «Ант».
На что тот ответил: 
– Хе-хе-хе, мисс «Джадж»**.
Мадам  «Пентхаус» абсолютно не смутилась, а даже наоборот, смутила Роберта, добродушно улыбнувшись. Лекция началась. Откровенность в недолюбливании Роберта со стороны Софи не мешала им мириться, и уже после лекций разговаривать, как ни в чем не бывало.
На лекции Софи думала только про Гарри. Ведь она соврала ему о причине встречи. Не предложи она ему сегодня встретиться, он с его нерешительностью не предложил бы Софи этого еще долго. А он нравится Софи, и она вряд ли смогла бы ждать еще. Сколько открыток она ему посылала, но просила свою подругу Луизу записывать их разными почерками. Луиза сочиняла почерка, как Моцарт музыку. Ферри же воспринимал открытки, как прямое ехидство: все они от имени одной и той же девушки, но написанные разными почерками. Поэтому он и не отвечал на них, а злился еще больше от того, что предмет его обожания является к тому же предметом насмешек других. Он  был уверен, что автор – это  как бы та брюнетка, а когда узнал ее настоящее имя, то расстроился еще больше, так как его подозрения о ехидстве оправдались.
Брайан часто говорил своему другу, что тот очень популярен среди девушек, но из-за своего «непонимания» не хочет этим пользоваться. Ведь Ферри не только хорошо выглядит (а стройный широкоплечий шатен с голубыми, как чистые озера высоких гор, глазами не может плохо выглядеть), а и имеет такой заряд обаяния, что даже касается им подружки Брайана, за что тот часто сердился на «Феррита». У Ферри были причины думать о себе, а именно о своей внешности, плохо: слегка острый подбородок, немного косящая влево перегородка в носу (подарок детского регби), и, наконец, эти идиотские каштановые волосы. Да…он бы многое отдал бы за смоль своих волос!
Но Софи не знала о его явных недостатках, и от этого (наверняка!) он ей нравился гораздо больше…
Скучная лекция о режиссуре закончилась, и все разошлись на свои специальные занятия. Софи решила, что преподаватель Гордон не будет сильно страдать от ее отсутствия, так что она поспешила домой.
Так много нужно успеть сделать до шести часов! Лицо – маски,  макияж: необходимо выгля-деть королевой; обстановку в квартире, которую Софи снимала за минимум у доброй старушки Вознесенски, желательно изменить – девушка уже давно хотела, чтобы Ферри был у нее дома, а сегодня ее мечта станет реальностью. Но для этого необходимо ее разукрасить, дабы мечта, ставшая реальностью, выглядела сказкой. Если он спросит, почему они будут работать дома, а не в библиотеке, Софи скажет, что хотя читальный зал и удобное место, но все же не такое удобное, как дом. То есть, будет хорошо поработать дома, еще лучше дома у Софи. Теперь нужно решить, что подать к рабочему столу. Салатики, гарниры, отбивные, торт, пирог, печенье, соки и, наверное, шампанское. Хотя нет: шампанское, тосты с икрой и клубничный пирог. Вовсе нет: шампанское, клубника, ананас и шоколадный торт. Так же на стол поставить свечи в подсвечниках в виде колонн ионического ордена. Вот…
Что же с интерьером? Столик в центр, книги вовсе прочь из комнаты, стулья…стоп! Стулья не нужны. Лучше положить две подушечки на пол. Все, кажется, на месте. Ах! Какая же Софи рассеянная! Все плакаты с актерами со стены снять забыла. Ну вот и все: обстановка в стиле «сюрмодернизма» готова… остается позвонить и предупредить Ферри о перемене ее интереса по поводу места встречи.

Подумать только! Какое единение душ: Ферри тоже подумал, что  на спецлекции без него не умрут, и метнулся домой. «Боже! – подумал он. – Она ко мне обратилась за помощью! Почему именно ко мне? Может это розыгрыш? Все выглядит серьезно. Предложение принято, назад хода нет».
Придя, домой, он почувствовал страшную легкость в теле, и вообще: волшебство случая сняло с него камень первого шага. Как это прекрасно, что она попросила встретиться с ним. А что дальше… Да, а что дальше? Может этим все и закончится? Может она от Ферри хочет лишь помощь в написании своей работы, и больше ничего, даже не дав ему шанса? М-да…как тут быть? Говорить о своих чувствах? «Самонадеянный идиот, – подумал он, – кто ты для нее?!.» На этой мажорной ноте он закончил со снятием с себя одежды и вошел в ванную принять холодный душ. Несколько минут под прохладой воды тянулись мучительно долго. С тела Ферри стекала усталость и надежда в свое счастье.
Он вышел из душевой и выпил апельсиновый сок. А какой сок любит она? 
Как с ней разговаривать?
Как себя вести с ней?
С каждым новым вопросом боевой дух парня рос, но только вниз. Он еще штук сто задал бы себе такого рода вопросов, если б не телефонный звонок. Ферри вздрогнул, и стремглав помчался на кухню.
– Алло!
– Алло, – ответил незнакомый женский голос, да так отчетливо, что Ферри чуть было, не убрал трубку, чтобы посмотреть, кто за ней стоит. Но вопрос возвратил его в мир реальный. – Это Гарри?
– «Да-да, конечно», – вспомнил он вслух свою фразу из разговора с Софи в первый раз, так как понял, что это именно она.
– Это ты…а как тебя лучше называть: Гарри или Ферри?
– Как лучше звучит, так и называй…
– Я звоню тебе раньше, чтобы ты не утруждал себя поисками библиотеки.
– Мне абсолютно не сложно!
– Так…
– …Я заеду за тобой, и мы посидим и поработаем у меня, Софи, – быстро среагировал Ферри, удивившись самому себе. – В пять жди меня дома, я за тобой заеду.
– А я предлагаю поработать дома, но у меня, – ответила Софи. Она даже растерялась: сколько готовилась к встрече у себя дома.
– Договорились? – не расслышав ответа, воскликнул Ферри, и стал накручивать телефонный провод на мокрый от волнения палец. Пять минут назад Ферри не мог даже подумать, что все будет так легко. – Значит в пять?
– Да, – не полностью поняв значения слова «договорились», сказала Софи.
Они попрощались, и тут же рванули к запланированному: Софи на кухню, Ферри в магазин  за соками и за чем-нибудь перекусить пока они будут заниматься. «Прекрасны вы минуты ожидания судьбы своей и счастья своего», – перефразировал Ферри слова одного из своих стихов. 
По возвращению домой он позвонил Брайану, который уже готовился на вечеринку к Филу. Ферри  как никогда нуждался сейчас в совете друга. Брайан оказался гораздо дальновиднее, чем сам предполагал.
– Монпансье, что мне делать? Мы идем в библиотеку вместе. Я за ней в пять заезжаю.
– Хватай ее, но без грубости, и, если она будет отнекиваться, – клади на плечо и неси в пещеру, вот мой тебе совет.
– Ты с Элен так познакомился?
– Нет, она уже была в пещере.
– А если серьезно?
– Она смотрела на меня, я на нее, через неделю мы встречались,  еще одна неделя была, чтобы сблизить нас с ней. Вот так и познакомились.
– А кто первый заговорил?
– Я уже не помню…
– Ну, вспомни…
– Дело было… дело было в кафе “Crack’s”. Я сидел с компанией, и вдруг подошла она со своей подружкой. Я предложил ей выпить сока, она согласилась. Посидели, поболтали; потом я отвез ее домой. Так и познакомились.
– А что ты мне посоветуешь в моей ситуации?
– Будь решительнее! Покажи, что ты хозяин положения. Не мямли, шути, “пикантничай”, будь мужчиной! А главное, не показывай, сколько у тебя денег, но и не скупись. Первая встреча бывает лишь раз, но первое впечатление имеет огромное значение, и вспоминается все время. Валяй! Ты все запомнил, что я тебе сказал?
– Да. Классно вам повеселиться у Фила.
– Тебе тоже.
Ферри решил приготовить костюм, так как это была первая встреча его и Софи, и он хотел выглядеть великолепно, а великолепно он выглядел только в строгом костюме.
Он готовил костюм, потягивая сок через соломинку. Нежность, граничащая с оптимизмом, искрилась в его глазах. А как искрились бы его мысли, если б можно было их кристализировать и положить на солнце! Они метались в его голове, как  сумасшедшие… Было уже все готово и оставалось посмотреть по справочнику адрес Софи. Но что творилось с соком: он не пился, был непослушным в дрожащих от чего-то руках.
Ферри перекрестился и побежал вниз к машине…

Глава 2

Ферри взглянул на часы. Правда, если бы он этого не делал, то все равно знал бы время, так как смотрел на часы меньше минуты назад. Он спросил себя, зачем он это сделал, но ответить не успел: его отвлекла сирена проезжавшей справа машины полицейского патруля.
 Было без четверти пять. Времени, чтобы добраться до дома Софи, хватало, даже если добираться трижды. Поэтому оставалось минут десять, чтобы найти по дороге цветочный магазин и выбрать подходящий букет для девушки. А вот и вывеска, которую Ферри искал настойчивее, чем правила дорожного движения в голове. Поэтому, ну как бы он не долбил черному полицейскому, что у него плохое зрение, и он не заметил знака, запрещающего парковку в данном месте, полицейский все-таки выписал парню квитанцию. Полисмен так красиво нравоучил правонарушителя, что не только сам увлекся, но и увлек самого Ферри. А время как назло идет и идет, и вот уже без двух пять. Со всей вежливостью Ферри извинился перед представителем самой интересной профессии, и рванул на встречу, по пути купив красивые розы.
Диаметрально противоположной Ферри была Софи в том плане, что она не спешила, как он. Стол готов уже давно, и теперь нужно продумать свои действия. Она решила, что романтический ужин положительно повлияет на ее симпатичного нового друга, и он не будет таким застенчивым с ней. «Интересно, – подумала Софи, – я первая девушка в жизни такого красивого мальчика? Наверное, он меняет их, как тетради для конспектов, а застенчивость – это его кредо, как и у многих любовников с большой буквы имеются индивидуальные причуды». Звонок в дверь обрезал поток ее мыслей, как ножницы отрезают лишнее от только что сшитой одежды. Софи направилась к двери, посмотрела в глазок и быстро сняла цепочку с петли на входе. Дверь открылась, и вот он перед ней с цветами, а она в красном вечернем платье с алыми, не то от помады, не то от волнения, губками. Напряжение спало, и эти губки растянулись в улыбке. Секунд десять для Ферри пролетели, как одно мгновение, зато для Софи их было достаточно, чтобы дважды улыбнуться, приглашая Ферри войти. В третий раз улыбнуться она не решилась, и даже, немного смутившись, дернула левой бровью. Движение тонкой от природы, но черной от самой Королевы Любви брови на ее нежном округлом лице привело Ферри в порядок. Последовал обряд приветствия, и Ферри сказал:
– Ну, вот и я… а это тебе. – Он протянул девушке цветы. Розовая тень прошла по лицу Софи и выдала то, что у нее было в душе. Девушка в третий раз пригласила Ферри войти, что тот и сделал, конечно же, зацепившись накремленной туфлей о порог. Если честно, Ферри никогда не выглядел рассеянным, но как собранно он выглядел в данный момент! В  процессе падения он успел всучить цветы Софи, и она укололась об острые шипы, другой рукой Ферри с размаха выключил свет с прихожей, освободившейся рукой он схватился за что-то у стены (что это такое он в темноте не увидел, но по теплу понял, что это Софи). Если бы то же сделал бывший парень Софи, то это выглядело бы как предлог…но Ферри…
Проделав все это в мгновение ока и, рассмеявшись, опять включая свет, он заметил тень испуга на милом лице Софи. Она всего этого не только не ожидала, но не могла даже предположить, что Ферри такой акробат, инквизитор и иллюзионист со светом и тенью. «Как все-таки ужасно, что все самое красивое либо ядовито, либо имеет не менее ”приятную” защиту», – подумала Софи о розах. Она тоже уже была в порядке и,  как и Ферри, рассмеялась. В это время он взял ее за руку и сказал:
– Пошли…машина у подъезда.
Если бы не этот случайный цирк, Софи бросилась бы доказывать, что не понимает в чем дело, что  у нее готов ужин для работы и что осталось только зажечь свечи. Но она, не полностью оправившись от шока, покорно пошла за Ферри,  закрыв и тщательно проверив дверь, при чем улыбка не сходила с ее лица.
– Как ты себя чувствуешь, Софи? – наконец настала очередь Ферри задать этот вопрос.
– Нормально, – тряся своей головой, сказала Софи. С этими словами двери лифта закрылись, и кабинка медленно поползла вниз. – А почему мы в лифте?.. То есть я хотела сказать… Куда мы едем?..
–    Ну как же. Ты сказала, что лучше позаниматься дома, а я в свою очередь предложил свой дом в качестве места интеллектуальной оккупации, – как-то даже растерявшись, ответил Ферри. Девушка прикинула: «Может, у себя дома ему гораздо более  спокойно, чем дома у незнакомки (что толку, что он знает мое имя?)». Она посмотрела ему в лицо так нежно, как Нарцисс когда-то всматривался в свое отражение на зеркале озера; прошла взглядом по его правому ушку, осматривая поле предстоящего боя, спустилась взглядом к подбородку. Затем она пододвинулась к Ферри, взяла его за руку и взглянула в его глаза, полные нежности и нерешительности. Она облизала губки, поднесла свою голову к Ферри… но гм-гм… Дверь лифта открылась и они вернулись в мир реальности.
Всю дорогу от лифта к машине они молчали. Глаза Ферри искрились каким-то светом, он был в состоянии взлететь под облака. Софи же уже парила.
Но что случилось с ней, когда ее взору предстала машина Ферри,  руку которого она сейчас сжимала! Как он блестит этот «корвет»! Он выглядит, как король, рядом со всеми «мустангами» и «кароллами». Чего еще может желать такая девушка, как Софи: она с красивым мальчиком в машине кабрио, и, если у него квартира такого же плана – Ферри идеал. В детстве Софи представляла себе обладателя ее сердца и всего остального тела на белом коне. То есть принца из сказок. Но Ферри – это король на красном «корвете» из реальности.
После легкого, но вместительного поцелуя, в щеку, которым Софи одарила Ферри, он очень га-лантно открыл дверцу. Затем последовала улыбка, под свет которой девушка села в машину. Улыбка сменилась кое-чем более материальным и приземленным – взглядом, который дал исключительную возможность оценить хрупкую округлость ее бедра, перекатившегося под платьем с элегантным разрезом, который Ферри заметил только сейчас. Эта волна задела Ферри, и теперь его спина представляла собой муравейник. Ромео оббежал машину спереди, закрыв за Софи дверцу, и быстро и уверенно уселся за руль. Заиграла горячая испанская музыка, и «король» начал свой Salvador по дорогам города, быстро набирая скорость. Светло-желтые отражения солнца на корпусе машины ласкали ее. От этого, казалось, запал к танцу у «корвета» только увеличивался. Не смотря на быструю езду, Софи получала огромное наслаждение от движения, какого не испытывала никогда. Ее распущенные черные волосы развивались на ветру. Он хотел играть в них еще и еще. Она закрыла глаза, и подняла руки. Ферри повернулся к ней, и девушка поцеловала его. Это был первый поцелуй в его жизни. Не смотря на такой странный вкус, поцелуй оказался очень приятным. Короче, таким Ферри его себе и представлял.
Когда же Ферри пришел в себя от первых впечатлений о Софи, холодевших от ветра на губах и сдуваемых им с губ, но уже не просто впечатлений, как о мифе, а о абсолютно реальной девуш-ке, он спросил:
– Ну, Софи, – он выдержал паузу, и сделал серьезное лицо, – на каких авторах ты бы хотела остановиться?
Софи посмотрела на него, как на пчелку, которая жужжит перед носом и надоедает, не пони-мая порой, от чего отвлекает, и сказала:
– Боже, Ферри! Какой же ты глупенький! Какие вы все парни глупенькие!.. Ну неужели ты думаешь, что девушка станет надевать вечернее платье, чтобы с мальчиком писать реферат? – от этих слов Ферри словно передернуло. Он даже музыку сделал тише, хотя она и так играла не громко. – Ферри, ты мне очень нравишься. Я хотела сказать это, еще когда заметила тебя впер-вые… Эту уловку с рефератом я выдумала как предлог для встречи вне стен колледжа… – Она сделала паузу, чтобы посмотреть Ферри прямо в глаза, которые он раскрыл так широко, что удивление, казалось, сейчас выпадет из них. – Я приготовила обстановку и ужин, поставила свечи и ждала тебя. А ты пришел, перепугал меня фокусом в прихожей с колючками роз. Кстати, они лежат у меня на зеркале…
Ферри почувствовал себя не то, что не в своей тарелке, не на своей планете. Костюм на него стал таким маленьким, что пришлось расстегнуть первую пуговицу рубашки и ослабить галстук. Он закрыл на мгновение глаза, сказал «бу-бу-бу-бу-бу» и повернулся к Софи.
– Ты можешь подумать, что я все это сделала не только чтобы завладеть тобой, но и унизить твои мужские качества. Но посуди сам. Если бы не моя ложь – мы бы так и ходили, глупо пялясь друг на друга, и ждали бы чего-то. Ферри, ты не обижаешься? – У парня в горле встал целый айсберг, что мешал не только говорить, но и дышать. Но вздох произошел, правда, какой-то тяжелый. Софи приняла это за тяжелое дыхание ярости, и бросилась успокаивать Ферри, что шокировало его еще больше. «Да, – подумал он, – как я туп, что не догадался про это сразу!» Но молчание Ферри выбивало Софи из колеи все больше и больше. Она словила себя на том, что гладит его по руке. – Ферри, я знаю что ты чувствуешь, но пойми и меня. Мы уже не маленькие дети, которые могут смотреть на красивые вещи и просить маму купить их. Мы уже в том возрасте, когда должны эти вещи получать от самих себя.
Да…это было нокаутом для Ферри. Он жил все это время, обдумывая, как он будет вести себя и что говорить, если она сделает первый шаг. Но в данный момент было абсолютно невозможным вести себя так, как он планировал. Но как себя вести, если тебе в глаза говорят, что ты ребенок? Хотя…с этим Ферри был согласен, а показывать этого он не хотел. А как же все-таки себя вести? Было бы оригинально остановить машину, выбежать и метаться по мосту, где они сейчас находились, как оглашенный в приступе ярости – раз; просто молчать – два; ну…
Он бы придумал и «ну», и повел бы себя именно так, если бы не Софи, которая испугалась, потому что он долго сидит молча; со своей фразой:
– Ферри, прости меня, пожалуйста. Я во всем виновата… Дай мне выйти… Останови маши-ну…
– Зачем тебя прощать? – он посмотрел ей в глаза, полные весенней зелени и потери надежды. Заметив последний фактор присутствующим, он объяснил, что имеет в виду. – Ты не виновата ни в чем, даже наоборот. Я многим тебе теперь обязан, Софи… Прости  мне мою глупость.
Хотя Софи и ожидала что-то подобное, но все же сконфузилась; быстро нашлась и сказала:
– «Да-да, конечно», – думая, что этой фразой можно все еще исправить. Поэтому вложила в нее всю силу своего обаяния.
Ферри продолжил:
– Мне очень приятно, что ты сейчас со мной. Честно говоря, – ты, Софи, мне очень нравишься. Но сказать это я могу только сейчас… При других обстоятельствах я бы не смог. – Он взял ее левую руку, такую холодную. Софи  же обхватила его руку, как если бы это было все, что она имеет в данный момент, и это все уплывает куда-то далеко. Кстати о движении: машина Ферри уже минуты две стояла у края тротуара, что Софи заметила только теперь.
Что творилось в душе Ферри! Он, казалось, избавился от своей неуверенности, это давало сигнал мозгу, и тот порождал мысли типа «я могу творить чудеса прямо тут». Как долго он мечтал, что будет сидеть с Софи на мосту вечереющего города и держать ее за руку, говоря что у него в душе, сердце, мыслях…
В руке у него творилось что-то ужасное: он не мог сдержать силу желания прикоснуться к ее бедру, обнять за талию и налить вино…
– У меня было готово шампанское со льдом на столе, – сказала, понижая тон своего голоса, Софи, как бы намекая на свою квартиру. Теперь, когда Ферри был абсолютно раскрепощен, в себе неуверенной стала Софи. Такого с ней раньше не было, когда она вот так же сидела с мальчиками. Она забыла про «корвет», про возможность Ферри иметь королевские апартаменты и то, что он ей наверное нравится, как она думала до сего мгновения. Теперь все шло как нельзя лучше, как сам Ферри себе это и представлял. Вдруг ему захотелось сделать для Софи что-то приятное. А сде-лать что-то приятное в это время очень легко: вечер как ни как…
Ферри вышел из машины, открыл дверь со стороны девушки и помог ей встать. В его мыслях рождался сюрприз. Он подвел Софи к перилам моста, и обнял за талию.
– Посмотри на яхты и закат, который так нежно ласкает город и реку, словно Казанова проводит шалью вышитого отблесками воды шелка перед своей новой жертвой.
Софи от удовольствия втянула головку в плечи, и потерла локти. Она смотрела на палитру цветов вечернего неба. Там были все оттенки красного и синего. Софи смотрела на покрывающиеся желтым бархатом предзакатного неба зеленые деревья в парке и вдоль аллей в городе. Город, каза-лось, не замечал прихода вечера, только фары нескольких машин начинали обкатывать асфальт дорог перед собой. На мосту царило умиротворение: ближайшая шумная дорога находилась от него на расстоянии пяти минут езды, поэтому лишь немногие звуки цивилизации достигали нашей пары. А она прогрессировала: если вначале Ферри ложа руку на талию Софи, слегка касался ее, то теперь он просто и легко обнимал девушку, которая существовала его теплом, теплом сентября и мягкой прохладой, что то и дело взлетала к ней с поверхности реки. Наконец Ферри, решив, что сейчас самое время, произнес:
– Подожди меня, пожалуйста, на мосту, я скоро.
– Ты куда? – спросила Софи, протягивая правую руку к уже убегающему мальчику.
–    Я же сказал, я скоро, – ответил он, обернувшись, когда бежал задом и замедлял шаг возле машины. Он улыбнулся, не открывая дверцы, прыгнул в машину, и помчался. «Пока все идет как нельзя лучше, – подумал Ферри. – Классно уже то, что все упростилось. Отношения глупо начинать со лжи, но ложь на благо – это даже не ложь».
По дороге он заметил цветочный магазин, и на мгновение забежал туда купить букет белых орхидей.
 А мысли перекрывали одна другую, как бы складывая узоры на коже ящерицы, умчавшейся в то время, как Ферри решил остановить машину перед развилкой, чтобы потом быстрее развер-нуться. Тем более что до кафе каких-нибудь тридцать метров. Он включил аварийные сигналы, вылетел пулей из машины, и, уже подбегая к самому кафе, за два метра от дверей ядром повалился на землю…  споткнувшись о возвышение, которое тянулось от одной клумбы до другой перед входом. На этот раз «собранный Ферри» упал основательно, но, чудом оставшись в ряду живых, продолжил траекторию пули.
Он на ходу прочитал вывеску: «Saffarre ihn». Что это такое, наверное, не знал сам владелец, но это не главное. Главное – это чтобы ему, Ферри, дали на прокат два пластиковых стула и столик. Поскольку уверенности у парня занимать не стоит, то он так бы и ушел ни с чем, ели бы не подумал о Софи и не спросил:
– Могу я поговорить с хозяином?
К парню подошел «престарелый» детина в белом фартуке с сосудом для шейков и сказал:
– Я хозяин. Чем могу быть полезен? – любезный тон этого человека не вязался с его внешним видом.
– Я бы хотел взять на прокат два стульчика и столик…
Детина в фартуке перебил Ферри:
– 30 баксов в час.
Ферри достал кошелек, отсчитал нужную сумму и продолжил:
– Кроме того, мне нужно шампанское и пара бокалов.
– Всего 50 зеленых и условие: вы к нам еще раз подвалите. – Он улыбнулся и на его грубом, как Эверест, лице проступили черты добродушия. – Вам упаковать?
Ферри не понял вопроса сразу, поэтому его лицо приняло выражение «Эйнштейн в раздумье». Но не прошло и получаса как, он сообразил, что это шутка, и расслабился. Схватил бутылку и бокалы, и понял, что за раз ему все не унести, попросил хозяина помочь. Они шли до машины, не разговаривая, да и о чем? Кое-как уместив мебель на заднейм сидении, Ферри попрощался со своим невольным помощником. Ну, вот и все, теперь он помчится к своей Софи, которая уже зажда-лась.
А вот что в это самое время делала, то есть, думала, Софи. Она почти ничего не делала: только постояв минут пять на том самом месте, где ее оставил Ферри, ходила туда-сюда, меряя расстояние от столба до столба на мосту. «А сам говорил “недолго”»! А может он уже уехал домой: зачем ему такая как я? Какая такая?!. Я умная, красивая, раз уж я понравилась такому… А может он искал во мне не красоту? Говорят, противоположности притягиваются. Ну тогда я умная,  симпатичная, вот… уверенная в себе, и может уже и влюбленная в такого мальчика!..» Она даже не заметила как перешла на устную речь. Услышав последнюю фразу, Ферри, заканчивающий приготовление обстановки романтического столика на двоих, удивился тому, что Софи не заметила, как он подъехал, и сказал:
– И еще ты очень оригинальная и обаятельная!.. и удивительно притягательная, словно та река под нами для яхтсменов и таких же «всимпатиченных» друг в друга, как мы.
Софи обернулась, и вдруг заметила столик со стульчиками на том месте, где еще пять минут их не было. Она протерла глаза: не наваждение ли это? Он протянул ей цветы, а она обняла его, и поцеловала. Теперь и целовался он лучше, и соображал быстрее.
– Это тебе за те розы, которые остались у тебя дома. Я не мог тебе позволить быть в такой чудесный вечер без цветов.
 С этими словами он протянул Софи цветы и взял ее за руку, подвел к столику, пододвинул под нее стул и сел сам. Глаза их уже плели мосты для встречи душ и тел… Но вот, решившись на такой важный шаг, как слова, Ферри произнес:
– Ты не очень долго меня ждала?
Почему произнес? Да потому, что милый взгляд девушки сковал голосовые связки Ферри, и вопрос превратился в утвердительное предложение; кроме того, этому способствовала улыбка на губах Софи. Она покачала головой, улыбнулась и потерла руками локти: на улице хоть не насту-пил еще ночной январь в сентябре, но все же начинало холодать. Тем более происходило это над рекой, смею напомнить. Но список причин на этом не исчерпывается: платье Софи заканчивалось на верху тонкой шлеечкой, прикрепленной пуговицей в виде розы к «ошейникоподобному» воротничку. Поэтому плечи и сами руки девушки были обнажены. Софи потерла левую руку.
– Тебе холодно? – спросил Ферри, заметив это.
– Да…немножко…
Он встал, снял свой пиджак, и водрузил его на плечи девушки. Теперь она походила на Венеру, одетую в бурку.
–    Спасибо, так много лучше, – сказала она, поднимая голову к стоявшему за ней Ферри, и погладила его руки, которые он положил ей на плечи. Они обменялись улыбками, и Ферри сел. Он открыл бутылку шампанского. Бутылка быстро отдала пробку, озвучив это хлопком, и выпуская пьяный дымок, заставила их улыбнуться снова. Ферри налил шампанское в бокалы, где оно, словно дикий зверь, бурлило, поднималось уровнем напитка за стеклом.
Но вот Ферри вскочил и побежал к машине, вставил диск с романтическими песнями, вклю-чил его и вернулся.
– Это для тебя.
Она закрыла глаза, и снова открыла их, словно не веря в реальность происходившего.
– Давай выпьем за любовь, – тихо произнес Ферри. Они окунули свои губки в искрящуюся прохладу шампанского, которое теплой шелковой лентой прошло в них, наполняя собой кровь мо-лодых людей.
Вино в бокалах напоминало в эти минуты кровь Ферри, игравшую в его теле под ритмы мяг-кой музыки. Он, казалось, взорвется сейчас, и станет свободным от своих непонятных даже ему самому грузов; словно нектар шампанского, выходя из бутылки, его нежность выливалась наружу. Софи подумала, что теперь границы между реальностью и мечтой растворились. Она спросила:
– У тебя есть шоколад?
На что Ферри не ответил, а побежал к машине: он всегда держал там коробку шоколадных конфет. Вернувшись, он опять налил шампанского, и они выпили его с конфетами. Но когда Фер-ри предлагал Софи следующую конфету, девушка взорвалась громом:
– ТЫ РАНЕН? У тебя рана на руке!
«Ну вот!» – подумал Ферри. Он посмотрел на руку, на ней действительно красовалась рана, и сказал:
– Это не страшно, царапина… Когда я бежал в кафе за вином, я споткнулся и случайно упал, и видимо повредил руку.
– А чего ты так спешил?
– Чтобы тебе не долго было ждать, и чтобы ты не ушла, – быстро ответил он. Софи по-смотрела на Ферри, и сказала:
– Я уже говорила, но скажу еще раз: какой же ты глупенький, Ферри. Ну куда же я без денег сама уйду? –  она прикоснулась кончиком своего пальчика к его носу и продолжила:
– Придется прочистить твою царапину, – она преувеличивала опасность.
Ферри достал платок из кармана, и Софи, смочив его шампанским, которое потекло тонкими струйками по ее ладони, принялась протирать его ранку. Ферри шипнул и зажал губы: видимо ранка оказалась не ранкой, а раной, чего он сначала не заметил, а Софи мягко прикасалась и дула на руку Ферри.
– А почему тебя все зовут не Гарри, а Ферри? Ведь это тоже не плохое имя.
– Когда я впервые пришел в колледж, Брайан, мой друг, спросил как меня зовут. А у меня была привычка дуть себе в нос и на спадавшие, тогда еще длинные, волосы, выставив вперед нижнюю губу. И я сделал это в момент моего ответа, получилось что-то вроде «Пферри»*. Мой ответ явно понравился Брайану и он, облегчив произношение до «Ферри», всем представлял меня как Ферри. Так что Ферри – это даже не имя…оно мне очень нравится…
По мере того, как Софи поднималась прикосновениями платка все выше по руке Ферри, на ко-торой он закатал рукав, заслушавшись его голосом и не замечая, того, что не контролирует про-цесс стерилизации, она чувствовала желание вечно сидеть и смотреть ему в глаза. Какое-то новое чувство рождалось в ее сердце. С каждым касанием ее пальцев к голой коже Ферри вся рука девушки начинала дрожать все сильнее и сильнее.
Да, у нее были до Ферри парни. Она делала многое из того, что им хотелось. Во всяком слу-чае, то, что они говорили, но того, что она чувствовала теперь, она не чувствовала раньше. Софи задумалась: «Как быть с Ферри: он, я уверенна, не знает, что ему нужно? Я, конечно, имею представление обо всей технике поведения “парень-девушка”, но мне хочется хоть в этом от Ферри того, чтобы он сделал все сам. Не то, чтобы я только в сексе находила упоение, но у меня нет желания ходить с ним в кино до конца наших отношений. Я конечно уверенна в том, что наши отношения не будут вечными, но хотелось бы подольше удержать возле себя такого парня». А что по этому поводу думал «кРАСАВЧИК?» «Я конечно должен быть мущиной, быть сильнее, мужественнее… Но а вдруг она впервые, то есть, я…ну…в общем, секс у Софи был только во снах, как, кстати, и у меня? Если повести себя слишком активно в этом отношении, то не появится ли у Софи впечатление обо мне, как о парне с кобельскими наклонностями? С мыслями, косящими исключительно влево?» Как видим мысли этих молодых людей отличаются только в самом  корне познания общих интересов. Ну а цели одинаковые, поэтому, когда Софи сказала, что хотела бы отдохнуть в домашней обстановке в теплой кровати, а Ферри предложил свою квартиру в качестве  домашней обстановки, – то это ни для кого из них не было сюрпризом. Повеселевшим голосом (видимо от шампанского, по бокалу которого они вновь выпили) Софи сказала:
– Но как быть: ты пьян…и за рулем?
– Сейчас мы прогуляемся до конца моста, там на развилке возьмем такси. А с моей машиной и реквизитом «Saffarre ihn» я поступлю так: у меня на всякий случай есть телефон агентства по развозке автомобилей. Сейчас я свяжусь с ним, и человек доставит мою машину прямо на стоянку возле моего дома.
Он позвонил в агентство и в кафе. Через пять минут подъехал пикап, Ферри погрузил в багажник столик и стульчики, дал шоферу деньги за работу. Затем они с Софи, держась за руки, пошли по мосту вниз.
–    Даже не хочется уходить, – сказала Софи. А город уже загорался цветными огнями реклам, дома открывали свои глаза-огоньки, и теперь походили на волшебные замки правильной формы. Деревья мерно покачивали ветвями, словно танцуя с ветром; птиц не было слышно; ночное оживление, казалось, начинало свой ежедневный путь с того момента, как наша пара села в уютное такси. Но оживления они не ощущали, они уже слились с ним…

Глава 3

– Тебе осталось нажать на ручку, и дверь в мою жалкую нору откроется, – спустя полчаса с того времени, как мы оставили голубков, говорил голубь своей даме. Они вошли, и Ферри принялся готовить ужин. Он вынул бутылку шампанского из холодильника, и поставил ее на столик, зажег свечи, разложил приборы с противоположных сторон, поставил лампу на шкаф, – короче привел комнату в порядок, соответствующий романтическому обитанию аналитического человека, который, кстати, в порядок эту комнату приводит только тогда, когда тут уже царит подобие Авдеевых конюшен. Не то, чтобы он был настолько неряшлив, просто, зачем убираться каждый день, если это можно сделать в конце месяца, но капитально.
 – Софи, можешь входить, – сказал он по направлению к двери в комнату, где сидела девушка. Она скучала над музыкальными журналами в то время, как ее любимый готовил ужин: он запретил Софи даже помочь ему. Вот уж с кем можно сделать себе имидж, в смысле, пока Софи не узнал о Ферри достаточно, чтобы сказать о нем, что он мечтатель во всех смыслах этого слова, – он должен сложить у нее впечатление о себе, как о человеке галантном, ценителе в женщине самого прекрасного – ее женственность, которая исчезает под действием домашней работы и хлопот о карьере. Ему всегда хотелось, чтобы о нем думали, как об идеальном мужчине. Хотя в идеалы он не верил.
Поэтому последний лед неуверенности и растаял в его сознании, давая ему возможность по-ступать, как он сам того хочет. А может еще и потому, что он почувствовал неограниченный прилив сил после того, как она сделала первый шаг. Да, многие его осудят, сказав, что мужчина, настоящий мужчина, делает первый шаг сам. Но, имея огромные способности переубеждать людей, закрутив мысль до полного непонимания с помощью словоблудия, он ответит: «Ведь как это по-мужски дать женщине некоторую свободу действий выразить свои чувства первой. Это плохо?» Но вернемся все-таки к  романтическому ужину.
От восторга Софи широко открыла глаза, прихлопнув в ладоши, подбежала к Ферри, и быст-ро, но убедительно поцеловала его. Такого от двух свечей, красиво разложенной простой еды, и присутствия симпатичного мальчика она не ожидала: дважды за один вечер Ферри был приятно непредсказуем.
Две свечи мерно колыхали свой свет на кончиках. Этот полусказочный мрак округлялся глубо-кими тенями в углах комнаты. Еда уже жадно поедалась глазами девушки. Именно сейчас для Ферри предстоит показать на что способна его фантазия, все, на что способен и он. Прелесть сложившейся атмосферы поддерживала Ферри в боевом духе. Пододвинув стул, он помог своей де-вушке сесть, и поправил ее роскошные волосы, что спадали ей на плечи. Сев напротив нее он разлил шампанское в бокалы. Пена осела, и их руки прикоснулись к божественной прохладе этого напитка.
– Давай выпьем за нас с тобой, – сказал Ферри и они подняли бокалы. Под звон хрусталя, который все еще звенел в их памяти, они выпили. То, как серьезно воспринимал происходящее Ферри, Софи приняла за пижонство. Это вызвало у нее смех. Оценив это как насмешку, Ферри поднял брови, показывая то, что необходимо внести ясность. Софи заметила это, и поэтому оперла голову о ладонь левой руки, сжала губки, которые норовили растянуться в улыбке. Она замахала правой рукой и сказала:
– Ты не подумай, что я смеюсь над тобой, милый. Просто так хорошо, как хорошо сейчас, мне не было уже давно.
Он успокоился и тоже улыбнулся. Через пару ложек аппетитно лежавшего в тарелках, они уже смеялись не смущаясь ничего. Они были довольны друг другом. Присутствие Ферри Софи ощущала всем своим существом. От того, что она слышала его голос, чувствовала его дыхание, силу, тепло – ей хотелось парить в небе.
Ферри уже парил. Но парил он не от того, что просто чувствовал девушку рядом. Он теперь сильнее всего на свете хотел лечь с ней рядом и ласкать ее кожу, играть с волосами…
Ее тело источало такой заряд энергии и материального тепла, что Ферри не мог сдерживать своего желания. Раньше он в мыслях представлял, как ему будет приятно ощущать ее нагую кожу на своем теле…
Закончив с ужином, они решили немного протанцеваться, чтобы утрясти жирок.
Заиграла мягкая музыка, которая гладила своей поверхностью их мысли. Ферри пригласил Софи. Она улыбнулась и обхватила его. Теперь они существовали только под тканью музыки. Сначала он смотрел на губки и на глаза девушки и не мог понять, что горит ярче, потом нагнулся, губами прикоснулся к ее шейке, где уже начинал пульсировать сосудик. Но вот они остановились, Ферри обнял девушку, провел руками по ее обнаженной спине, что выступала из выреза на платье и в такт музыке начал ласкать поверхность ее бедер, развернул ее и прижался своей грудью к ее спине, положив руку на животик девушке. Она прогнула шейку и повернула к нему свою голову. Ее глаза были закрыты. Он поцеловал ее настолько нежно, что ее руки инстинктивно легли на его руки. «Нежный бархат на мягкой замше», – подумал Ферри. Вот они слились в поцелуе. Ферри пил ее нектар, без которого он не мог бы прожить теперь и минуты. Их языки слились в танце, только им понятном. Они кружились то в ритме музыки, то в ритме сердец. 
Не прекращая поцелуя он взял Софи на руки и понес к кровати. Лег немного сбоку от нее и начал стягивать с нее платье, а она расстегивала его рубашку. Каждое прикосновение ее рук он принимал как саму по себе ласку, поэтому мозг его просто пульсировал к тому моменту, когда последняя пуговица была расстегнута. Его мышцы бились в агонии с каждым касанием Софи. Те-перь их тела были свободны от запретов, которые остались за пределами кровати.
Софи лежала на спине, согнув ноги в коленках, а Ферри снимал с нее шелковое белье и целовал путь своих рук на ее коже, не пропуская ни сантиметра. Он хотел изведать ее тело досконально. Вокруг кровати была живописно разбросана одежда…
Ласки Софи и Ферри были бесконечными, его ласки начинались там, где ее ласки заканчива-лись, ее же ласки с новой силой выплывали из наслаждения, что Ферри дарил девушке. Как это божественно было чувствовать прикосновения ее молодой молочно-белой груди, которая приятно щекотала его кожу, и как одновременно Софи получала блаженство от ласк его сильных и мягких рук.
Когда Софи ложилась на него, то ее волосы закрывали их головы, слившиеся в сладком поце-луе. Она держалась руками за его голову как за надежду на жизнь, на существование. Ее волосы служили оградой от реального мира. Ресницы ее двигались и щекотали щеку Ферри, когда она моргала. Она не переставая смотрела на своего любимого. Он обхватил ее за талию, скользя вдоль бедер, которые она пододвинула под себя. Ферри то и дело ощущал пульсацию низа ее живота, и вот наконец наступил момент, когда два жаждущих тела слились в одно целое, полное любовного блаженства. Софи двигалась теперь вторя движениям их общего сердца, а Ферри ласкал ее кожу. Вскоре вся комната наполнилась звуками любви…

Ночь прошла, как все проходит. Восемь утра… будильник зазвонил, но его явно проигнориро-вали.
Девять утра. Рука Софи лежала на груди у Ферри. Они так мерно дышат во сне, что и не скажешь, что каких-то три-четыре часа назад он неистово ласкал струны лиры ног своей возлюбленной, а она со всей нежностью, присущей женщине, наслаждала его своим теплом, своим нектаром орхидеи, как ручей горной воды наслаждает собой усталого путника. Не смотря на то, что Ферри не выспался, он все же открыл глаза, сначала не понимая, что такая прелесть, как лежавшая возле него девушка, да к тому же так бесцеремонно положившая свою руку на него, – делает в его постели. Но в мгновение ока он все понял, понял заново. Ферри осторожно положил ее руку ей на талию, и посмотрел в ее закрытые глаза. Если сравнивать ту Софи, что была в вечернем платье, и ту Софи, которая теперь посапывала, и улыбалась во сне, – то нельзя было не заметить разницу. Сейчас перед Ферри лежал овал лица с двумя тонкими бровями, маленьким, чуть закругленным к низу носиком и необычным разрезом губ из которых нижняя была такой… такой... ну в общем Софи почти не изменилась с вечера. Волосы Софи взбились в мягкий и блестящий черный ком, теперь она представляла собой саму простоту.
Как можно тише Ферри поднялся, поправил прикрывавшее девушку одеяло и пошел в ванную. Как он наслаждался теперь этой прохладой, что мягкими струйками стекала по его телу! «Нет, это определенно приятно проснуться утром рядом с девушкой, всю ночь чувствовать ее тепло рядом с собой, – думал он. ¬– Все бы отдал, что имею, лишь бы это было вечно. Хотя… Что такое вечность? День? Два? Сто? Миллион? Для меня, например – это моя жизнь…»
Он закончил вытираться и прошел на кухню, по дороге задев спящую Софи поцелуем. Она сквозь сон улыбнулась, и пододвинула руку к голове. «Как она прекрасна, такая молодая и жи-вая!», ¬– мелькнуло в голове у Ферри.
Придя  на кухню, он поставил кофе кипятиться. Через пару минут он уже сидел, дуя на горячую жидкость в чашке. Случайно его взгляд скользнул по часам. Ферри замер, как только увидел время. Было без четверти десять!!! Заключительная пара по психологии пропущена, теперь та робота, которую он готовил на протяжение последних недель, не имеет смысла. Но почему будильник не зазвонил? Он прошел в спальню, проверил пружину: спущена… почему же он тогда не проснулся? «Боже! Какой же я дурак, – признал Ферри, – ведь даже если бы я и проснулся, неужели я оставил бы Софи одну и побежал на занятие?» Он прошелся пальцем по ее губам.
Ее начинающие открываться глазки послужили сигналом для Ферри, чтобы  принести кофе с круасаном своей девушке в постель. А она открыла глаза, и, что же предстало ее взору: Ферри в распахнутом халате убегает на кухню, а сама Софи лежит в непонятно какой постели непонятно какой квартиры. Девушка закрыла глаза и снова открыла: сначала один, потом другой. Все тоже: и комната, и кровать, и Ферри с подносом в руках. Значит все, что вчера с ней произошло – было правдой!
–    Доброе утро, прогульщица, – произнес Ферри и протянул поднос с кофе.  – Как спалось?
После первой фразы Софи быстро взглянула на часы, а после  второй она потянулась, закинув руки назад и закрыв глаза. По этим движениям Ферри определил ответ. Он посмотрел как она подтянула чашку с горячим кофе к губам и пила, и не мог не о чем ином думать, кроме как о романтической ночи, самой романтической ночи в его жизни. Все его мечты сбылись в эту ночь, все замыслы свершились. А главное, он теперь не сам, о чем он раньше не мог даже по-думать.
Первой нарушила молчание Софи. Ее смех ознаменовал то, что она заметила на полке книги с критическими статьями о лирике французских поэтов. Ферри сначала не понял чем заслужил та-кую реакцию девушки и поднял брови. Софи ничего не ответила, только указала в сторону книг и снова залилась смехом. Смущенный Ферри заметил книги и поспешил спрятать их за высокими книгами по истории Египта на той же полке. Затем обернулся к Софи, и покачал указательным пальцем, словно высказывая нравоучения маленькому ребенку.
Он сел рядом с ней и подытожил:
– Раз уж мы опоздали на свои первые пары, я предлагаю сегодня не пойти совсем, а провести целый день вместе. Поедем в парк, прокатимся по реке на лодке…
– Я «за», – закричала Софи, и захлопала в ладоши.
Положив поднос с пустыми чашками на пол, Софи позвала Ферри к себе под одеяло, сетуя на холод. Ферри только этого и ждал. Но то, чем хотел заниматься Ферри не совпадало с тем, что хотела делать Софи. Она опрокинула парня на спину и села на него, такая по-детски наивная и одновременно взрослая.
– Давай поиграем в «рожки», – сказала она шаловливым голосом, – я тебя научу.
Она прошлась двумя пальцами по его груди и поднялась по щеке ко лбу.
– Ты должен угадать, сколько рожек я тебе поставила. Если угадаешь – я тебя поцелую, если нет – накажу тебя, как захочу.
–    Не накаркай… С рожками-то…
Она оттопырила три пальца.
– Три, – не зная правильного количества пальцев сказал Ферри. Последовал жаркий поцелуй и черные волосы Софи мягко защекотали шею. Сквозь тонкий шелк ее трусиков он почувствовал тепло ее тела и то, как перекатывались мышцы под упругой кожей девушки. Вот Софи выгнула спину и приподнялась, чтобы снять белье. Оно задержалось на ее бедрах. Время остановилось, как и ночью… опять ласки, опять поцелуй, опять… опять… опять…

Глава 4

Двумя часами позже они смотрели телевизор, какое-то абсолютно не смешное шоу, и хрусте-ли чипсами. Софи надела зеленую футболку Ферри и его широкие пляжные шорты. Строгие ноги девушки были скрещены как у султана, а у ее ног лежал Ферри, положив голову на живот Софи. Его жующая голова поднималась, когда девушка вдыхала, и опускалась, когда она выдыхала.
– Ферри, а почему на такую большую квартиру у тебя только один телефон, да и тот на кухне? – спросила Софи не отрывая взгляда от экрана телевизора.
Он откинул голову назад, посмотрел на нее и ответил:
– Просто я не люблю шума, не люблю, когда меня достают по телефону во время сна, или, когда я смотрю мои любимые фильмы. Поэтому я и поставил телефон на кухне, где я редко остаюсь надолго.
– А почему ты не интересуешься, кто мои родители? – она опустила взгляд на него.
– А какая мне разница кто они, ведь мне нравишься ты, а не они. Но у меня и без того много вопросов к тебе. Например, какие блюда тебе больше всего нравятся?
–    Острые, горячие, как месть или любовь. Но это все хорошо, конечно, вот только ты обе-щал меня кое-куда отвести.
–    Раз обещал, значит повезу.
Я думаю, читатели мне простят, что я опускаю то, как они собирались. Скажу только то, что найти подходящую одежду для девушки среди мужского тряпья достаточно сложно…

Вот теперь они снова на том же мосту, на котором произошел их первый вечерний разговор, но переезжают мост не останавливаясь, как в прошлый раз. Да и мост с тех пор переменился: теперь он купался в солнечном свете, стоя так мерно и упруго, словно говоря: «По мне едет влюбленная пара!». А пара эта состояла из парня в голубых джинсах и белой футболке, который сидел за рулем и хрустел чипсами, и девушки в джинсовых шортиках, затянутых на талии кожаным ремнем. Эти шортики, казалось, совсем не хотели скрывать прелести девушки, а наоборот – подчеркивали их. Кроме шортиков, сделанных из старых мужских джинсов, одеждой девушки также являлась цветная широкая футболка. Девушка улыбалась и потягивала апельсиновый сок через соломинку, и говорила… говорила… говорила… О себе, о семье, о том, какие цветы ей нравятся, какое время года самое любимое… А парень слушал и наслаждался ее голосом: таким звонким, как скрипка, таким спокойным, как шелест трав, и таким глубоким, как его любовь… Еще два дня назад он об этом только мечтать мог.
– Ферри, скажи, а я у тебя первая девушка? – спросила та, о ком думал сейчас парень. Она посмотрела куда-то в сторону. Он замешкался секунд пять и сказал:
–    И да, и нет…
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, поворачиваясь к нему.
– Первая материальная, шестая воображаемая.
– То есть первая, – как бы разъясняя сама себе, сказала она. – А ты достаточно органично сел себя ночью, – она подмигнула.– Ты рожден для красивой любви. Кстати…Ты меня любишь? – спросила она, приподнимая брови.
Сказать «люблю» для Ферри было чем-то странным, новым. Он не знал, что такое любовь, и никому не говорил раньше, что любит. Поэтому он замялся.
– Ферри, все в порядке? Почему ты молчишь? Ты не хочешь со мной разговаривать?
– Нет, Софи, – она нагнулся и поцеловал ее. – Просто я никому не говорил, что люблю.
– Значит, ты не уверен?
– Я чувствую огромное наслаждение, находясь рядом с тобой. Можно сказать, что я тебя люблю. Но если это не так… тебе может стать больно…
Она перебила его:
– От чего же? Я тебя очень люблю. Того, что я чувствую рядом с тобой, я не чувствовала ни с кем. Ты первый, ради кого я готова на все.
– Софи… – произнес Ферри, после паузы, он не знал, что ответить. Да, он чувствовал почти то же самое, что и Софи, но не знал наверняка, любовь ли это.
«Так, старина, – подумал он, – ты собираешься прожить с ней остаток своей жизни? Да! Так в чем же дело?»
– Софи, я тебя люблю.– Ферри положил свою руку на спинку сиденья за ней.
– Я тебе не верю.
Это его последний шанс доказать девушке, что он говорит правду. Он остановил машину, выпрыгнул из нее, схватил Софи на руки. Она моментально вошла в роль, и начала махать руками и ногами, крича «На помощь!». Ферри побежал с этой ношей на плече к лодочной станции в глубине ив на берегу реки. Заплатив за одну из мягко покачивающихся лодочек, он прыгнул в нее, помог Софи спуститься и сел на весла.
Он греб, и греб, и казалось, силы у него было больше, чем слов в запасе.
Они уже довольно далеко уплыли от станции в тень, бросаемую высокими и пышными деревьями на берегу, когда Ферри бросил весла. Он выпрыгнул из лодки, и помчался сорвать цветы, а их росло на берегу такое множество, что Софи закрыла глаза от изумления. Он вернулся с полными руками желтых, темно-красных и фиолетовых цветочков. Девушка бросилась к Ферри, и поцеловала его. Схватив ее, он побежал на поляну. Они летели, держась за руки и улыбаясь так ярко, что, казалось, слепили солнце, которое сверкало и искрилось через листву деревьев над ними. Влюбленные упали, и катались в траве и цветах, смеясь, словно маленькие дети. Они видели мир иным: не было больше серых людишек, не было мусора, цивилизации, шума, криков… Были лишь они и песни птиц; они и зеленая мягкая трава; они и тихий шелест ветра над головой, который играл с листвой; они и безмерное море цветов; они и серебряное журчание реки; они и любовь, в которой сейчас Ферри не сомневался.
Он возвысился над Софи на руках, нагнул голову, поцеловал девушку, и спросил:
– Теперь ты мне веришь, любимая?
– Да… – ответила Софи, закрывая глаза и смеясь.
– Я тебя люблю… люблю… люблю… люблю… люблю… – после каждого слова «люблю» он целовал ее лицо, лобик, а она обнимала его и притягивала к себе…
Они играли, как маленькие зверьки, которые только что вылезли на свет из норы весной, на глазах у…
– Вы только посмотрите на них, как они резвятся! – произнес парень в джинсах с таким количеством дырок, что если их превратить в цветы – он сошел бы за поляну, где стоял. Он обращался к девушке с буквой «Э» в виде медальона на шее. – Элен! Взгляни не этого Феррита, на что он променял психологию. Тут уж как нельзя кстати сказать: «Феррита ля комедия» – для него экзамен уже не проблема, а его робота для него же самого не стоит ничего.
Софи и Ферри встали с видом детей, которых застали на месте шкоды.
– Привет монпансье-Брайан! Привет Элен. Мы проспали…
– Ах, вот как! – Брайан скривил на лице подобие «преподавателя психиатрии в детском са-ду». 
Как быть, если учеба даже в пикантные моменты напоминает о себе?
–    Софи, познакомься, это мой друг Брайан и его девушка Элен; Элен, Брайан, это Софи.
Пока длился обряд пожимания рук, Ферри сказал:
– Брайан, давай отойдем на минуточку, пусть девушки поговорят. – Он схватил Брайана за руку, и потащил в сторону. Потом он обращался уже к Брайану, когда они остались наедине:
– Что сказал Питерз? Смогу я ему лично показать роботу без всякой защиты перед аудиторией? Мне важен допуск к экзамену…
–    Тебе важен допуск к экзамену?! И именно поэтому ты валяешься со своей Софи в парке? Я не имею ничего портив Софи, но ты подумай чем все это может кончиться. Представь себя нищим на какой-нибудь помойке Нью-Йорка, куда ты приедешь в надежде на лучшую жизнь, ты стоишь и греешь руки у огня в бочке с мусором, и единственное, что у тебя есть – это воспоминание о Софи.
–    Не паясничай, Брайан…
–    Я серьезно. Тебе сейчас главное получить образование, а не тратить время на кого попало.
–    Софи – это не кто попало! – Ферри из последних сил сдерживал злость. И это его лучший друг говорит ему такие слова! Куда катится мир?
–    Феррита…
–    Не называй меня больше так!
–    Ну Ферри…
–    Мне не нравится эта кличка. Она напоминает мне собачью. И вообще Брайан, я конечно тебе благодарен за то, что ты есть, но хорошая дружба – это еще и понимание друг друга, под-держка, в конце концов.
–    А ты думаешь, что я тебя не поддержал? Я сказал Питерзу, что ты болен, и он разрешил тебе наведаться к нему. Завтра на пять. Но Ферри, я тебя не узнаю сегодня. Ты какой-то нервный. Другой на твоем месте, имея такую девушку, чувствовал бы себя королем, а ты нервничаешь, как последний придурок.
Ферри оценил справедливость слов Брайана, может он и правда немного не в себе.
– А не провести ли нам время вместе, раз уж мы встретились? – предложил Брайан. – Я знаю классное место «У Джинна» – клуб с баром и дискотекой.
Возражений не последовало.
Все прошли к лодочке, в которой незадолго до этого качались на волнах Софи и Ферри. Не думаю, что можно себе представить, как такая компания, как наша могла уместиться в лодке, но, вопреки всем законам физики, они благополучно добрались до лодочной станции. Вся команда уселась в «корвет» и с шутками и громким смехом, не свойственными той части города, помча-лись в клуб.

Софи и Ферри танцевали в атмосфере, располагающей к непристойным танцам, в то время, как Брайан и Элен потягивали шейки: она со льдом, он – с виски. Явно повеселев после третьего шейка, Брайан сказал:
– А Ферри не так уж и прост. Я его сразу не раскусил. То он ходит и не может слова сказать девушке, а то уже на следующий день…
– Ну, как она двигается? – перебил Брайана Ферри, подойдя к нему ближе, когда песня закончилась.
– Не смог нормально определить, можно я с ней сам станцую? – быстро нашелся Брайан.
Брайан взял Софи за руку и они пошли в глубь зала. Сначала Ферри не обращал внимания на них, но когда он случайно взглянул на руку Брайана, покоившуюся не на талии девушки, а чуть ниже, решил не своидть с них глаз. Едва мягкая музыка сменилась бешенным танцевальным рит-мом, Брайан с Софи подошли к Элен и Ферри. Ферри отвернулся. Софи спросила:
– Все в порядке?
– Видимо да, – ответил он. Ферри встал и со всего размаха ударил своего друга в челюсть. Тот отлетел и опрокинул стул за собой. Все взоры окружающих обратились в сторону нашей компании. Брайан встал и спросил:
– За что?!
– За руку…
Брайан был шокирован: Ферри, который даже мухи не обидит, бьет своего лучшего друга!.. Зачем Ферри все это сделал? Он не знал. Он знал лишь то, что почувствовал огромное отвращение к Брайану, что не смог сдержать порыва руки. Он схватил Софи и быстро пошел по направлению к выходу. Они вышли на улицу, сели в машину и поехали. Восстановилось спокойствие, но атмосфера накалялась молчанием. Первой его нарушила Софи:
– Прости меня, милый, прости… – она сказал это смотря куда-то перед собой, затем обернулась к Ферри. Но он не шел на контакт. Он думал: «Зачем я ударил Брайана? Это же просто танец! А сколько раз я делал то же самое с Элен на глазах у него? Так что же, меня совсем убить нужно? Дурак! Ду-рак!..» Ферри попытался все исправить и снять с Софи вину за то, что она разрешила Брайану сделать:
– Прости меня, Софи. – он остановил машину. – Я тебя, по-моему очень сильно люблю. Ты ни в чем не виновата. И Брайан тоже. Я просто дурак. Я тебя приревновал к нему…
– Ты не дурак, милый, это я дура.
И они доказывали друг другу кто же из них имеет умственные отклонения, и наконец им стало смешно…

– Софи, а что если мы заедем за твоими вещами и я определю тебя у себя? места у меня хватит, а жить вдали от тебя мне будет невыносимо, – предложил Ферри.
Перед тем, ка ответить «да», Софи поцеловала его и, запрыгав на сиденьи «корвета» сказала:
–    Я согласна… ты… – она даже не могла оформить свои мысли.
–    Ну, решено, – ответил он и свернул на право, повторяя свой путь к месту вчерашней встречи.
Управившись за пол часа, тоесть уложив все чемоданы, прибравшись в кухне и расплатив-шись с владелицей квартиры, которую снимала Софи, Ферри сказал:
– Очень милая старушка.
– Да, и очень добрая и заботливая, – согласилась девушка.
– Ну, теперь ко мне.
Всю дорогу до дома они болтали о том, как плохо жить самому, когда есть кто-то, кого можно любить, если такое настроение или по телевизору ничего нет, а в холодильнике много еды и так хочется цветов. Если вы хоть что-нибудь поняли из этого, вы – гений. Я же – ничего. Но для двух влюбленных это нормальный расклад вещей.
Наконец они подъехали к дому Ферри, он схватил чемоданы, Софи – свою сумочку и нырнули в лоно кирпичного здания. Расположив все вещи, принадлежавшие Софи, в шкафу, в ванной и на кухне, они растянулись на диване, отдыхая: вещей у одной Софи было достаточно, чтобы изнурить самого Геракла.
Смотря в потолок Ферри произнес:
– Раз уж я испортил нам день, давай я сделаю вечер таким, каким ты его себе представляешь.
–    Я хочу окунуться в ванну из цветов, – мечтательно сказала Софи, – но…
–    Что «но»? Неужели в магазине не наберется цветов на одну маленькую ванну?
Софи встала и удивленно посмотрела на своего парня.
– Тоесть как… Ты?!. – она замялась. – Ты можешь?..
– Конечно, – как-то уж слишком просто ответил он, тоже вставая.
– Это мечта моего детства!..
При этих словах Ферри набрал номер цветочного магазинаи сделал заказ.
– Ты хочешь есть? – спросли он у Софи, ложа трубку принесенного из кухни телефона.
– Да.
– Сейчас закажу чего-нибудь, потому что мой холодильник такой же пустой, как и мой желудок.
Он снова сделал заказ.
– Пока нам привезут поесть, я хочу поиграть тебе на гитаре, – он встал, снял со стены инструмент и взял первые аккорды его новой баллады.
Софи слушала и улыбалась, смотря то на гриф, то на лицо Ферри.
– Научи меня играть, пожалуйста, – сказала она, когда Ферри закончил.
– Но сначала скажи, тебе понравилось?
– Да… Я хочу играть так же, как ты…
Он подсел к ней, положил гитару ей на левое бедро, сам сел справа и, как бы обнимая девушку, взял гриф.
– Смотри сюда, – он показал Софи куда нужно поставить правую руку и поправил ее пальцы, ставя их на нужные струны.
– Они холодные, – произнесла Софи, показывая на струны и оборачиваясь к Ферри.
– Ничего, они нагреются, когда ты будешь играть. Теперь внимательно смотри, куда нужно ставить пальцы левой руки, чтобы получилось красиво, – он взял ее неумелую руку и определил позицию до-мажорного аккорда. – Теперь, скользя по струнам пальцами павой руки сделай звук… Так… Рука не должна двигаться, только пальцы.
– Но у меня устала левая рука, – сказала Софи, надув губки.
– Ты должна привыкнуть.
Последовал ряд звуков, неслитных, не последовательных, но все же звуков. Это явно увлекло Софи. Когда звуки приобрели какую-то определенную последовательность, она сказала:
– Покажи мне еще что-нибудь.
Ферри поставил пальцы девушки в позицию другого аккорда и стал перебирать струны правой рукой сам. Софи обернулась к нему и поцеловала его в шею. Ферри продолжал. Софи тоже. Почув-ствовав это, он прошептал ей на ушко:
– Чтобы играть на гитаре, нужно представить, что каждое касание струны доставляет ей удовольствие, которое почувствует и музыкант.
– А ты представь, что я гитара, и ласкай меня, как ее…
Они отшвырнули гитару подальше и провалились в бесконечную пропасть постели… Хорошо, что они не погрузились в мир ласк основательно, не то заказ из цветочного магазина и из ресторана так и ушли бы, не дозвонившись в квартиру, которую люди, выполнявшие заказ назвали бы немного грубо. Но слава Богу, все обошлось…
Ферри указал направление ванной букету цветов на четырех ногах. Когда все было готово, он помог девушке раздеться.
– Закрой глаза, – мягко сказал Ферри.
– Отнеси меня туда, пожалуйста… – сказала Софи, закрывая глазки.
Ферри взял девушку на руки и понес к месту исполнения ее желаний. Софи легла в ванну с цветами, а Ферри посыпал ее тело лепестками красного и белого цвета.
– Как они пахнут!.. – сказала Софи. – Можно вина?
Ферри вернулся в комнату, открыл бар, достал бокалы и открыл бутылку вина и разлил вино по бокалам.
– Пожалуйста, Софи.
«Я в цветах, мои губы в вине, а теперь в моей руке его рука, – думала девушка. Она не верила в реальность всего происходящего. – Можно не верить сказкам, но иногда реальность гораздо более сказочная…» Ее тело укутывала нежность лепестков, которыми Ферри посыпал ее ноги.
–    Я люблю тебя, – сказала Софи. – Я тебя просто люблю.

Они лежали на мягкой атласной постели. Он целовал ее спину, а она положила голову набок и принимала его поцелуи. Все, что ей теперь было нужно, – вечное ощущение всего этого (и цветов, и нежности вина, и тепла его рук и губ…). Софи не существовала больше в мире, где жила раньше. Разве то был мир? Там нельзя было даже представить себе всего происходящего с ней сейчас. Она подумала, что раз уж она не может поверить в сказку, можно просто перенестись в нее своим существом. Она думала, что все это сон, и была не так уж далека от истины…
Они снова начали ласки, неистово поглощая друг друга. Их поцелуи были бесконечно долгими.
Бархат ее кожи переливался на атласе простыней… она была влажная и мягкая, Софи словно струилась под телом Ферри белой летной изящного света и аромата цветов и тела. Они ласкали и ласкали, они целовали и целовали, они разогревались и охлаждались, чтобы снова воспылать ог-нем страсти и наслаждения…
Воспев друг друга они уснули, проспав до самого утра… они видели огромное количество снов, чтобы утром проснуться и забыть все, кроме самого лучшего, самого реального из всех снов: сна, где они любили друг друга, как ночь любит звездное небо, а солнце – день. Они любили и не могли существовать друг без друга.
Это любовь, и ничего тут невозможно поделать…

Глава 5

Под утро прошел дождь, мелкий, прохладный… Теперь зелень, казалось, пышнела гораздо более широким спектром оттенков зеленого. Голубое небо кое-где покрывали белые облачка… равно как и тела Софи и Ферри были прикрыты мыгким покрывалом.
Ну и лица! Лица детей, которые спят и ни о чем не думают. Сегодня, даже если бы Ферри проснулся в двенадцать часов, он бы врятли расстроился из-за этого: до пяти у него еще времени ой-ой-ой как много, кроме того у него до пяти вечера есть Софи – его личная и нераздельная, которая еще спит рядом, забравшись наполовину под его руку, а наполовину укрывшись одеялом.
Наконец-то наш Romeo открыл глаза. Его мысли были схожи с мыслями Софи в первое утро вместе: что это за комната, что это за кровать? Смутно припоминая, что это комната в его квартире, а это кровать в его комнате, он встал и поцеловал девушку.
«Как классно проснуться теплым утром, – подумала Софи, растягивая губки в улыбке и держа глаза закрытыми, – от поцелуя, такого же теплого…»
Она открыла глаза и посмотрела на Ферри. Он залез к ней под легкое одеяло, и почувствовал, что руки девушки холодные. Он обнял ее, говоря, что любит сильно, и так же сильно прижался к ней, согревая своим теплом. Их мысли слились в едином желании утолить любовный голод…
Кстати о голоде: после нескольких поцелуев Ферри встал и посмотрел на столик, где лежал вчерашний нетронутый ужин. Их голод был сильнее желания, поэтому они не без удовольствия  подкрепились и вернулись к оставленным на потом занятиям.
Их сознания парили над их телами, как птицы над землей, которая, освежившись дождиком, сияла мириадами драгоценных камней на листве деревьев и просто на дорогах. Земля, казалось, играла своими богатствами, не зная реальной цены этим игрушкам.
Только к двум часам дня Софи и Ферри заметили, что слонце взошло и щедро дарило свет городу, который выглядел по-другому. Не было пыли на дорогах, только перламутровые отблески воды на зеркальных окнах зданий по ту сторону улицы.
Ферри и Софи приняли душ и в халатах вышли на балкон, нежась в красках нового дня. Все было свежим вокруг, дышалось легко и мягкий влажный ветерок трепал их волосы, гладил кожу на лице, руках. Ферри уверенно держал девушку за плечи, стоя немного позади. Она склонила голову, сложив ему на грудь, и смотрела куда-то далеко-далеко вперед.
– Два дня назад ты сделала шаг на встречу. Теперь я просто переполнен счастьем, и благодарен жизни, что она подарила мне тебя. – Ферри посмотрел на Софи, и она сказала:
– Да, любимый. Я тебя очень люблю, и хочу, чтобы наше счастье было вечным.
– Я тебя тоже люблю. – Он выдержал паузу и продолжил:
– Теперь я не сомневаюсь, что люблю…
Они еще долго стояли так, и, наконец, Ферри сказал:
– Я думаю, подошло время собираться на встречу с психологом.
– Мне поехать с тобой? – спросила Софи, когда развернулась к Ферри и обняла его за талию.
– Не стоит, но если ты очень хочешь…
¬– «Очень хочешь», – спародировала она. – Да я просто жажду остаться сама в квартире!
– Тогда одевайся, а то я знаю, что женщина одевается, кроме того еще красится и на это уходит слишком много времени. Я даже сочувствую: глупая привычка стала необходимостью.

Одевшись, они сели в машину. Тут Ферри вспомнил, что он не взял ключи, он вернулся, а Софи подумала: «Плохая примета», но вслух не сказала ничего.
– Это ж надо, какой пустяк, а за ним пришлось бегать, искать его. Такой чести я этому ключу никогда не оказывал, – прокомментировал свои действия Ферри. Он запрыгнул в машину, мотор завелся и «корвет» прошелся тарантеллой по фигурной каменной кладке возле дома Ферри. Он включил музыку: все те же любовные песни, какие играли в их первый вечер на мосту. Это дало возможность влюбленным погрузиться в свои воспоминания…
Слева с ними поровнялась какая-то машина и на одной с ними скорости ехала довольно долго, пока пассажир из нее бросил в сторону Ферри:
– Привет красавчик. Ты не соизволили бы остановиться на обочине для обмена парой слов?
Дабы не розрушить образ Ферри, я не стану говорить, куда упало его сердце. Скажу так: он немного растерялся, остановил машину и вышел из нее. Тот, кто хотел пообщаться выглядел мощным человеком. Но трусливым: иначе он не махнул двум сопровождавшим его схватить Ферри за руки и держать его, пока оратор будет говорить, а говорил он немного:
– Унижая мою одежду – ты оскверняешь мою швею. Это ваши пробелмы. Но когда ты бьешь моих друзей – ты унижаешь меня, а вот это уже наши проблемы.
Говоря последнюю фразу, «Цицерон» ударил Ферри в лицо, потом в живот.
Софи сидела и не могла пошевелиться. Когда она услышала, что Ферри просит ее вызвать полицию, она сорвалась с места и побежала. А они все били и били Ферри. Софи бежала и думала… О нем…
Она бежала и слезы котились по ее лицу: что если она не успеет? Нет, она не хотела в это верить. Вот и пост…
– Полиция!.. На помощь!.. Бьют Человека!.. – звала она, запыхавшись от бега.
– Где? Успокойтесь, расскажите…
Софи перебила поток этих вопросов:
– Неужели вы не понимаете, нужна помощь!
Полисмен усадил девушку в машину и они поехали туда, куда Софи указывала. Она плакала и подгоняла водителся, как могла.

Софи побледнела и стала вырыватся из рук держащих ее «спасителей», увидев тело Ферри, безформенно лежавшее на дороге. Никого больше не было.
–    Пустите, это мой друг, этой мой… – она захлебывалась слезами и, наконец, освободив-шись из рук, побежала к Ферри. Пять минут он еще улыбался ей… пастель белого цвета покрывала его лицо, и Софи, не видя ничего, упала на колени, так и не добежав до него. Она согнулась едва не к самой земле, и вся в сезах кричала:
–    Ферри!.. – она рыдала. – Ферри, нет!
Она опять встала и побежала к нему, вновь упала на колени и схватила тело парня.
– Нет!.. – она рыдала. – Ферри, живи, дыши!.. Любимый…
Его лицо стало живее, но эта жизнь под слоем порезов, синяков и струек крови изо рта не пробивалась наружу.
Софи целовала его губы, окрашенные в красный цвет. Ферри не мог видеть Софи, но знал, что она с ним. Он пошевелил губами, и девушка нагнулась к нему:
– Что, милый? Говори…
– Я… тебя люблю… Софи…
Софи забыла про то, что вокруг нее есть какой-то другой мир, потому не слышала сирены «скорой», шума собравшихся вокруг людей. Они шеплтались. Софи не видела ничего, горе слепило ее. Она гладила голову Ферри и повторяла:
– Я тебя люблю, ты слышишь?
Полицейский коснулся плеча девушки, но она резко отмахнулась. Он настойчиво поднял Софи и держал ее, когда санитары ложили парня на носилки. Полисмен понял, что успокоить девушку сейчас невозможно, потому говорил:
– Поплачь, поплачь, милая… Тебе станет легче…
Он обнял девушку и принимал ее слезы своим плечем.

Ферри делали искусственное дыхание, кололи какие-то препараты, но на приборе была прямая. Электрошок… Снова ничего. Снова заряд…
– Два ребра пробили легкие, повреждены внутренние органы, кроме того внутренние кровоизлеяния…
Снова попытка привести парня в норму, и прямая на приборе стала плясать, сначала невуверенно, но уже через несколько секунд сердечный ритм был восстановлен.
Софи рвалась к своему любимому и говорила сквозь слезы:
– Я должна его видеть… Если я его не увижу, я умру без него…
– А если он вас увидит в таком состоянии, то умрет сам, – отвечали ей. – Кто Вы ему?
– Я – его судьба.
– Сейчас его повезут оперировать, так вот тогда Вы его сможете увидеть.
Софи села в кресло и стала ждать.
Двери отворились и носилки на колесах направились к операционной. Девушка вскочила, подбе-жала к процессии и взяла Ферри за руку.
– Я не выживу без тебя! Я люблю тебя! Живи!
Ферри пошевелил губами, но слова таки остались за пределами физического общения. Носилки влетели в операционную, а Софи обессиленная упала в кресло. Вокруг нее суетились люди, врачи. Они дали ей выпить успокоительное.
Вокруг нее суетились слова. Они давали горю давить на сознание девушки.
Вокруг нее суетились мысли. Ее мысли и мысли окружающих ее людей.
– Софи, пройдемте со мной в палату, Вам нужно отдохнуть и расслабиться.
Она послушалась. Доктор пообещал девушке, что как только закончится операция, сообщит ей исход. Софи упала на кровать и тихо сказала:
– Принесите мне его одежду.
Каждое сказанное ею слово вырывалось с болью.

Вместо заключения


Она сидела на потертом, когда-то лакированном стуле, положив руки на колени. Ее глаза светились мутными слезами, а дыхание разбивалось обо что-то, чего не было с ней, но что являлось ею самой. Девушка потерла взмокшие от волнения и долгого ожидания руки о холодные колени и заерзала на стуле. Солнце только-только начало  расправлять свои лучи в комнате, которые шалью спускались по голубым стенам.
Она встала и откинула свои темные волосы назад, вытерла горячо красные глаза. Подошла к кровати и поправила и без того уже прямо лежащие простыни, вспушила подушки.
– Милый, а ты помнишь тот первый день? Нет? Ну как же? Я тогда предложила позани-маться  в библиотеке, а ты согласился, но все пошло не так, как я намечала. От этого первый день стал еще лучше. До того ты просто смотрел на меня… – две слезы почти одновременно разбились о ее ладонь, как водопад Йоземити разбивается о крутой выступ. Она продолжила:
– Я оглядывалась, а ты отводил быстро взгляд до нашей встречи. А ты помнишь?.. пом-нишь?.. шампанское… царапину у тебя на руке… розы… – ее голос срывался. – Ты до этого был неуверенным глупышкой, так долго не мог  мне сказать такие  милые слова: ты мне очень нравишься. Дай я поправлю твои волосы… – Она протянула руку, и в нескольких сантиметрах от подушки провела двумя пальчиками в воздухе. Нагнулась, и нежно поцеловала пространство. Только темное мокрое пятнышко осталось на подушке – ее слеза…
Она сломалась, упала перед кроватью, легла на бок и обхватила свои коленки руками, подтянула их к себе… Слезы лились и лились. Они брали свою силу в ее любви, настолько глубокой, что казалось невозможным даже представить, что она может длиться всего несколько дней. Она рыдала, и больше не смахивала слезы с лица. Они падали на пол и растирались ее кивающей головой.
– Ты здесь, не может быть, чтобы твоих голубых глаз не было рядом! Ты
здесь, я не выживу без твоих губ! Ты не умер, Ферри! Не-ет!..
Она задохнулась на мгновение комом в горле, что давил изнутри, и казалось сейчас сдавит ее сердце, и оно не будет так горько трепетать…
Девушка уверенно встала, взяла его футболку с полки слева от кровати и надела ее на себя. Она не обратила внимания, что надела ее наизнанку, и обхватила скрещенными руками талию и грудь, а футболка прилипла к ее взмокшему от слез телу. Она ласкала себя так, как, если бы это был Ферри. От волнения девушка не выдержала веса своего тела и, согнувшись, упала на кровать. Она неистово крутилась на постели, и говорила:
– Ну-ну… Будет… Я устала. От чего? Не знаю… Ты так прекрасен! – с этими словами она схватила штаны, принадлежавшие ее парню, и зажала их между своих ног. Она громко зарыдала:
– Ферри, я тебя люблю!
Как бы очнувшись, она быстро встала с кровати, сняла футболку и посмотрела на дверь, по-том в окно, и, наконец, на кровать: там было пусто.
– Ферри, ты где?
Она закрыла лицо руками, и заплакала, сев на колени.
– Тебя нет. Это не возможно!.. Тебя нет!.. Не-е-ет!.. ты не со мною… ты сам… Ферри, ты сам!..
Это было последнее, что она могла внятно произнести. Остальное обливалось ее слезами:
– эрри… я… я… тебя…люб… ты… пом… ш… ты…
Она сидела на коленях и плакала навзрыд. Ее голова, плечи и грудь вздрагивали от всхлипыва-ний. Вместе с этими словами из девушки выходила ее жизнь. Сердце от волнения колотилось все сильнее и сильнее. Она поднялась из последних сил и села на постель, открыла глаза и по-смотрела за окно: там горел день новым светом, новым миром.
Ее голова потяжелела, и она безжизненная и обессиленная растянулась на кровати, схватилась за сердце, которое обдало резкой болью. Казалось, кто-то просто порвал его своими безжалостными пальцами. Это был Ферри, который еще не так давно этими же пальцами нежно ласкал свою возлюбленную. Ее глаза оставались открытыми и излучали немой вопрос: «Зачем?»

Софи сгорела, как свеча, вспыхнув под конец. Ветер вечности задул ее…
– Пускай отдохнет, – сказал врач, заглядывая в ее палату. – Она слишком многое пережила за сегодняшний день. Впервые вижу такую любовь. – Далее он обращался к медсестре, стоявшей рядом с ним:
–    Любовь одинока, но она, вопреки своему одиночеству, иногда соединяет сердца людей, что бы они в последствии могли силой того, что испытали вместе  расстаться. Но зачем? Ведь те моменты счастья, которые они пережили – были просто неповторимы! Так мы думаем, и поэтому не хотим отпускать призрак нашей предыдущей любви ради чего-то неизвестного в будущем…
–    Она просто девочка, которая не знает еще любви, она к нему привязалась, поэтому не мо-жет поверить в его смерть. Мне ее жаль, она действительно думает, что любит его. Она не понимает, что в ее жизни таких как он будет еще очень много. Больше чем мы с вами имели. У них теперь все так просто у этих молодых. Я помню себя в ее возрасте, как впервые прокатилась на мотоцикле с Джейком, потом мама запрещала мне с ним видеться, потому что мы слишком поздно однажды вернулись.
Потом был поток вопросов, на которые Софи не могла уже ответить… да и
не зачем ей было отвечать на них.
– А кто она?..
       – Кто ее родители?..
        – А кто он?..
               – Как?..
                            – Что?..
За окном пели птицы, дети веселились жизни, старики делились новостями, влюбленные гу-ляли по парку, машины оживляли воздух на улицах, кто-то куда-то бежал, кто-то просто сидел. Но ни Софи, ни Ферри этого уже не видели. Они не чувствовали того, что каждое мгновение на Земле знакомились и разлучались. Они были навеки едины.
А солнце светило тепло и нежно
     как
никогда…